WikiSort.ru - Театры

Дракон
Артисты Лариса Луппиан, Игорь Арсеньев, Лев Лемке, Виктор Сухоруков
Жанр	политический фарс
Основан на	пьесе-сказке «Дракон»
Автор	Евгений Шварц
Композитор	Сергей Самойлов
Режиссёр	Геннадий Егоров[1]
Хореограф	Эдвальд Смирнов
Актёры	Игорь Арсеньев Лариса Луппиан Лев Лемке Рустем Гумеров Виктор Сухоруков Алексей Арефьев Юрий Оськин Леонид Кудряшов
Компания	Ленинградский государственный театр имени Ленинского комсомола
Страна	СССР СССР
Язык	русский язык
Год	1988

«Драко́н» — спектакль в жанре политического фарса, поставленный Геннадием Егоровым^[2][3] в 1988 году на сцене Ленинградского государственного театра имени Ленинского комсомола^[4] по пьесе-сказке русского советского драматурга Евгения Шварца «Дракон»^[5].

История создания

Основное свойство подлинной сказки – это то, что она серьёзна. Она может быть смешной, она может быть даже сатирической, но она всегда остаётся серьёзной до наивности.[6] Евгений Шварц

Пьесу-сказку «Дракон» Евгений Шварц написал в 1943 году в Сталинабаде, имея в виду события второй мировой войны. В 1944 году режиссёр Николай Акимов поставил её в Ленинградском театре комедии, который находился в то время в эвакуации в Сталинабаде. После первых же показов спектакль был запрещён^[7].

В 1962 году «Дракон» был заново поставлен Николаем Акимовым в Ленинградском театре комедии и во второй раз был запрещён.^[8]

В 1988 году на сцене Ленинградского государственного театра имени Ленинского комсомола^[2] главный режиссёр Геннадий Егоров^[4][3] поставил пьесу-сказку Евгения Шварца «Дракон» в жанре политического фарса^[9].

Чтобы реже ошибаться и лучше различать цвета, людям полезно слушать и смотреть сказки, которые никогда не кривят душой, не склоняются к умолчанию даже там, где правда не столь уж привлекательна. Познакомившись со спектаклем Ленинградского государственного театра имени Ленинского комсомола «Дракон», понимаешь, что благодаря творческим усилиям режиссёра Г. Егорова в 1988 году с нами открыто говорит всем сердцем ненавидящий Драконов добрый сказочник Евгений Шварц.[8] Илья Ляхов

Создатели спектакля

Действующие лица и исполнители

Краткое содержание

На авансцене зрительного зала со скрежетом открывается тяжёлая крышка люка, из которого высовывается ослиная голова. Вслед за Ослом (Л. Михайловский) выбирается на волю полосатое чудище с хвостом — это Кот (В. Сухоруков). Повернувшись друг к другу спиной, они начинают дирижировать невидимым оркестром и действительно в зале звучит торжественная музыка. Странные дирижёры громко объявляют зрителям: «Дракон! Политический фарс в трёх действиях с двумя антрактами». Открывается театральный занавес. На сцене полукруг из узких домиков, напоминающих футляры разных музыкальных инструментов. В круглых окошках домиков видны чудные лица, выкрашенные белым гримом. Под музыку невидимого оркестра люди с белыми лицами в карнавальных нарядах выходят из домиков и направляются к зрителям, но, не дойдя до зала, исчезают в люке, из которого выбрались на волю Кот и Осёл. В этом карнавальном шествии, похожем на цирковой парад-пролог, люди не очень весёлые и счастливые^[10]. Среди людей идут молодчики в чёрных фраках и котелках — такие классические шпики, идёт палач с головой, накрытой красной накидкой с прорезью для глаз, наконец, идёт и сам Дракон, как положено, с тремя головами, в мундире, вместившем в себя трёх своих исполнителей. Шествие заканчивается.

На сцене квартира. В круглых маленьких окошках квартиры видны дома старинного города. А вот и герой — сказочно красивый юноша в звёздном плаще — Ланцелот (И. Арсеньев), именно ему предстоит сразиться с драконом. Юношу принимает в доме Кот, которого зовут Машенькой. Этот Кот себе на уме, у него хитрый взгляд, кошачья пластика, мурлыкающая речь. Кот вдруг замолкает, застывает, словно прыгнет сейчас, но не прыгает, а начинает лапкой кого-то очень сосредоточенно ловить. Мошку, Мышку? Оказывается, «проклятую ящерицу», то есть Дракона, выбравшего для съедения Эльзу, юную хозяйку Кота. В дом входят Эльза (Л. Луппиан) и её отец Шарлемань (Е. Иоффе), вполне счастливые, несмотря на то, что завтра Эльза отправится на съедение к Дракону. Удивительно лицо Шарлеманя, расплывчатое в мягкости, доброте и глупости, такое, будто он собирается заплакать, и уже чуть было не заплакал, но Драконом приказано улыбаться, и он покорно улыбается. И все драконовы беспорядки послушно считает добродетелями^[11]. Дракон (Ю. Оськин) появляется из люка, но очень мирно, по-домашнему, как близкий родственник — в спортивных брюках, в подтяжках, только на лице белой краской нарисована злая маска. Но при всей своей домашности Дракон-солдафон ждёт от Шарлеманя чётких ответов. Дважды Дракон меняет свой облик, принимая вид очень безвредных людей (Л. Кудряшов и А. Арефьев). Но каждый раз при их появлении раздаётся треск, грохот, и на заднике вспыхивает большая электрическая искра. А, когда надо, из всех дверей и проёмов, как из-под земли, вырастают и застывают в готовности номер один молодые люди в штатском. Дракон расправляется с врагами не сам, у него целый аппарат для подавления непокорных горожан. На протяжении спектакля (и до и после смерти Дракона) звучит запись голоса — ритмично, через паузы, под лёгкую дробь барабана: «Говори. Говори. Говори. Кто? Где? С кем?»^[10]. Допросы, пытки, доносы. Дракон заявляет: «Мои люди очень страшные. Моя работа. Я их кроил». В этом сказочном городе живут люди с «дырявыми душами, продажными, прожженными, мёртвыми»^[5]. Вред этого многоликого Дракона не в том, что хорошеньких девушек кушал, а в том, что души людей погубил^[11].

В спектакле главный герой — Ланцелот. Он одет в костюм вне времени: плащ, скромный колет, высокие сапоги. Ланцелот не только яростный борец за правду и справедливость, но и романтик, поэт, верящий в силу любви. Поэтому зрители понимают, что в открытый бой с Драконом вступили не абстрактные силы добра и зла, а конкретные — Правда, Чистота, Открытость^[8]. Начался неравный бой. Ланцелот отрубил три головы у Дракона и со свистом они пали с неба на землю, и лентами из маленьких тряпочных флажков болтались их шеи. Ближайший помощник Дракона, бывший жених Эльзы Генрих, после падения каждой головы, зачитывал гражданам коммюнике о сложных манёврах, об иссякающих силах противника. Но Дракон был побеждён и бой закончился. Тяжело раненый Ланцелот, покидая город, продолжал верить в исцеление горожан: «Из-за слабости вашей гибли самые сильные, самые добрые, самые нетерпеливые. Камни и те поумнели бы. А вы всё-таки люди»^[5].

В спектакле есть персонаж, который можно назвать одним словом: горожане. Здесь и торговцы, и тюремщики, и лакеи, и стражники, и придворные, и мастеровые. Все они смирились со своей участью, славили Дракона, угождали Дракону, в лучшем случае ничего не замечали, мол, всё так и должно было быть. Люди-автоматы, люди-рабы собственной трусости. Власть Дракона, сила Дракона, неправда Дракона особенно устраивала «верхние слои» горожан. Представители этой благополучной «верхушки» — Бургомистр (Л. Лемке) и его сын Генрих (Р. Гумеров). У Бургомистра для жизни существовали два наряда. Первый наряд — китель, расписанный звёздами и крестами, а также наполеоновская треуголка на голове. Второй наряд — смирительная рубашка с длинными рукавами, которые завязывают вокруг больного. Наряды эти Бургомистр менял в зависимости от ситуации и остроты момента^[11]. Когда Бургомистр хотел, чтобы его считали больным, он начинал громко говорить сразу в три микрофона, закатив глаза: «О люди, люди, возлюбите друг друга!». И тут же спокойно, здоровым голосом сообщал сыну: «Ты слышишь, какой бред?». И уже не в бреду, а в ясном сознании признавался Генриху: «Я ведь не обыватель какой-нибудь, а Бургомистр. Я сам себе не говорю правды уже столько лет, что и забыл, какая она»^[5]. Решив, что Ланцелот погиб от полученных ран, этот шизофреник стал выдавать себя за освободителя города от Дракона-узурпатора и прибирать власть в свои руки: «Рабство кончилось, мы переродились, теперь надо стройно и вместе с тем задушевно, гуманно, демократично». Закончив свою речь Бургомистр спрашивает у Генриха: «Ну, что там у нас в тюрьме?»^[5]. А в застенках тюрьмы звучит рефреном — «Говори. Говори. Говори.». Но сын идёт дальше отца: холёный, элегантный, интеллигентный Генрих готов уничтожить собственными руками своего папочку Бургомистра^[8].

Ланцелот выжил от ран и возвращается в город. Это уже не тот обаятельный белозубый юноша, которого мы видели в начале спектакля. Он приходит как возмездие. На нём китель Дракона. Ланцелот ссылает ставшего уже Президентом Бургомистра и Генриха, который занял пост Бургомистра. Всем становится понятно, что и Ланцелот, и Эльза не могут покинуть город, пока не выполнят «мелкую работу» — в каждом из горожан надо убить дракона. Мудрый Садовник (Ю. Фетинг) просит нового правителя быть аккуратным: «Сорную траву удаляйте осторожно, чтобы не повредить здоровые корни. Ведь если вдуматься, то люди, как цветы, заслуживают тщательного ухода»^[5]. В финале спектакля на сцене присутствуют все персонажи, весь этот карнавальный строй. Под музыку пятясь назад они медленно по одному исчезают со сцены в сиреневой дали, словно тают. Остаётся на сцене только один всеми забытый Шарлемань^[11].

Сегодня, в эпоху демократизации, театр напоминает нам о необходимости бережного отношения к людям, необходимости развития их самосознания и достоинства, об опасности рабской готовности подчиниться чужой воле. Пока существует государство, на каком бы высоком уровне демократии оно ни находилось, пьеса Шварца будет оставаться актуальной.[8] И. Ляхов

Оценки и критика

Пьеса Евгения Шварца «Дракон» была написана в 1943 году и воспринята критикой враждебно: «вредная антиисторическая и антинародная сказка», «обывательская точка зрения на современность», «беспардонная фантастика», «пасквиль, клевета» — такими эпитетами наградил пьесу «Дракон» в статье «Вредная сказка» рецензент С. Бородин^[7].

Спектакль «Дракон» Ленинградского государственного театра им. Ленинского Комсомола также подвергался резкой критике, но имел успех у зрителя:

В Ленинграде в Театре имени Ленинского Комсомола премьеру «Дракона» сыграли весной 1988 года (режиссёр Г. Егоров). Спектакль, с ходу и дружно обруганный ленинградской критикой, тем не менее, имеет шумный и непрекращающийся успех у своего зрителя, чему был свидетелем автор этой статьи 18 августа 1988 года. Можно сколько угодно не соглашаться с тем или иным решением образа или даже в целом всей пьесы, но одно нужно признать — на этот раз ни одному из самых наивных, неопытных и неискушённых в искусстве иносказания зрителей не приходит в голову искать адрес происходящего в каком-то «импортном» государстве. Каждое слово пьесы «доходит» сразу, как выстрел. Про сегодня и вчера, про нас. И, может быть, в этом непреходящая ценность пьесы «Дракон». Сложности «прохождения» и у этого спектакля тоже были.

— А. М. Донской^[12]

Примечания

Литература

• Слиозберг С.Л. Ленинградский государственный ТЕАТР имени ЛЕНИНСКОГО КОМСОМОЛА. — Ленинградское отделение: «Искусство», 1986. — С. 78-79, 103. — 104 с.